ДОСЬЕ
Чистота крови — важный фактор, могущий серьезно повлиять на будущее волшебника, но бывает так, что и самые жесткие, самые принципиальные люди капитулируют под давлением обстоятельств. Хотя бы на время.
Биргер Вильхельм Лундквист мог похвастаться, что появился на свет именно благодаря позорной капитуляции своего некогда сурового отца, выходца из уважаемой в Скандинавии чистокровной семьи, каким-то сомнительным чудом влюбившегося в пусть знатную и с солидными капиталами за душой вдову, но самого маггловского происхождения.
Форменный скандал, но разом перечеркнувшего блестящее политическое будущее Думара Лундквиста это волновало мало. Поставивший крест на прежней жизни, он поспешил перебраться как можно дальше от не одобрившей его выбор семьи, в одну ночь покинув Север родного, насквозь пронизанного магией лена Норрботтен. Благо, дом его избранницы находился много южнее.
Биргер появился на свет в материнском доме, на окраине маггловского Мальмё. Единственный ребенок, любимец матери и объект полных подозрительности взглядов отца. Баловень судьбы, которому было доступно всё, кроме роскоши вырваться из-под бдительного ока одного из родителей. Они словно боялись и не хотели чего-то, способного смутить их сына и сбить с пути истинного, подразумевающего хорошую частную школу, университет, женитьбу и долю в материнской компании. Но, не сложилось.
Вильхельм, несмотря магическое прошлое отца, о волшебстве не знал ничего кроме сущих мелочей из детских сказок на ночь и каково же было его, еще совсем мальчишки девяти с небольшим лет, когда произошел его первый (достаточно поздний, надо отметить) магический выброс.
Сколько он себя помнил, юный Биргер любил море. Активный, любознательный ребенок, он в то же время мог часами, словно завороженный, наблюдать, как разбиваются о каменные пирсы пенные гребни непокорных волн. Радуя взор родителей страстью к типично маггловским играм, он всё-таки не забывал и об этой своей страсти, благо повод к посещению порта был и частый. Мать Вильхельма владела небольшой рыболовецкой компанией и, не решаясь переложить часть забот на плечи мужа, предпочитала личный контроль доверию кому бы то ни было. И была несказанно рада, когда нуждавшийся (по весьма веским причинам) в присмотре, сын с удовольствием сопровождал её в контору. Правда сам там не сидел, проводя время пусть на виду, но на свежем воздухе.
В тот день, изменивший жизнь юного Лундквиста раз и навсегда, ноябрьское море было вполне спокойным. Вокруг привычно суетились моряки, где-то неподалеку раздавался громкий спор — это мать отказывалась поднимать оплату наемным работникам, кивая на условия давно уж составленного кабального контракта, а Биргер — он как и заведено, сидел на самой кромке пирса, болтая в воздухе ногами. Он не думал заставлять матушку волноваться, не думал хулиганить и готов был поклясться, что волна, в один миг захлестнувшая ребенка с головой и утащившая под воду, была на самом деле, а не он сам свалился в море. Но, кто бы слушал мальчишку, которого бдительные моряки поспешили вытянуть обратно на берег. К тому же ни на миг не испуганного, рассказывавшего о маленьком происшествии так легко и непринужденно, что взрослые лишь переглядывались и качали головами. И только мать от чего-то хмурилась и покинула контору раньше обычного, дабы скорее отконвоировать сына домой.
А там его ждало наказание в виде домашнего ареста и доносившийся приглушенно спор родителей, набиравший обороты в библиотеке.
Матушка винила в произошедшем отца, а ребенок искренне не понимал, как такое возможно и при чём тут Думар Лундквист. Его же там не было, да и разве отец может повелевать волнами?
К чему пришли родители, Биргер так и не узнал. Он провел полторы недели, запертый в своей комнате, а по освобождении из своеобразного заключения лицом к лицу встретил в родном доме доселе незнакомого человека. Странного, даже пугающего. С горящим гордым недовольством взглядом и голосом, звучащим подобно раскатам грома. Гость был сед как лунь, но при этом не казался дряхлым стариком и выглядел уж точно помоложе отца мальчика, бывшего, как выяснилось, младшим братом грозного господина.
Ингмар Лундквист — так представили незнакомца Биргеру, не только был родным дядей мальчика, но и тем человеком, который поверил в рассказ ребенка о проказливой морской волне. И не просто поверил, но в свою очередь, рассказал Вильхельму о мире, к которому юный Лундквист на самом деле принадлежал.
Биргер покинул отчий дом в тот же день, что встретил там дядюшку Ингмара и, предприняв с новым родственником захватывающее дух путешествие по морю — первое в жизни ребенка — с головой погрузился в новый для себя мир.
Следующие полтора года он прожил у родственников, шаг за шагом знакомясь с реалиями магического мира. Учился летать, хоть невысоко над землей и строго под присмотром тетушки Ракель. Взахлеб читал сказки, популярные в мире волшебников, ходил с дядей на квиддич. И, в то же время, запоминал кто он и к какому роду принадлежит.
Лундквисты вели свою историю на протяжении полутора десятков поколений и свято хранили память о каждом члене семьи. Кроме одного, разумеется ибо предавшему не просто фамилию, но Магию, отцу Биргера в семейных хрониках места не было. Как не было бы и Биргеру, окажись он сквибом.
Но, мальчишке повезло, как повезло вскоре и получить весь о зачислении (дядюшка с тетушкой не скрывали своей гордости) в прославленный
В этих мрачных стенах, окруженных захватывающими дух природным красотами, Биргер Вильхельм Лундквист с первых же дней почувствовал себя как дома. И, с нескрываемым интересом и рвением взялся за учебу. Дурмстранг, приютивший под своей крышей талантливых детей-волшебников со всей Восточной Европы и Скандинавии, недаром слыл местом, где Тёмным искусствам отводилась совершенно особая роль. Нет, здесь не учили убивать и студенты не разбрасывались направо налево непростительными чарами, но само погружение в мир презираемого магическим сообществом волшебства неплохо закаляло характеры и формировало совершенно особое мировоззрение.
Вероятно потому из этих стен слишком часто выходили либо темные волшебники, либо сильные боевые маги.
Темные искусства пленили Биргера еще в школьные годы, однако (на радость дяде, отмечавшего, что в их роду не было ни одного монстра с палочкой) мальчишка не желал использовать их во вред. Да и вообще использовать. Для молодого Лундквиста Тёмная магия стала той изящной фреской, что достойна внимательнейшего изучения. А где изучать запретные искусства, как не бок о бок с теми, кто их применял?
Биргер окончил Дурмстранг в самый разгар войны с Его набившим оскомину Темнейшеством Геллертом (что б его) Грин-де-Вальдом и, не думая долго, поступил стажером в отдел, занимавшийся борьбой с темными магами. Талантливый волшебник, за те два года войны, что он застал на передовой, Лундквист зарекомендовал себя настолько хорошо, что в 45-м, когда мир, наконец, получил возможность вздохнуть свободно, молодой волшебник без особых проволочек перевелся на службу в Нурменгард — бывший оплот Грин-де-Вальда, по иронии судьбы превращенный в одну из самых грозных тюрем. Зачем? Хороший вопрос для тех, кто думал, что Биргер мечтал о карьере. Но он жил иным.
Интерес к Темным искусствам поселился глубоко в сердце Лундквиста, но применять их — увольте. Еще заставший большую магическую войну, молодой волшебник жаждал не властвовать и вселять страх, он жаждал понять, изучить, проследить от и до. От самого возникновения. Увидеть зарождение тьмы, произошедшее от, как он считал, не с момента возникновения в мире именно магии (Биргер не верил в рождение темного и светлого), а многим позже. Молодой чародей мечтал однажды найти ту точку в Истории волшебного мира, когда единый поток разветвился, превратившись в свет и, соответственно, тьму.
Жаль, лично увидеть это не представлялось возможным ибо не было зелий или заклятий, позволявших переноситься в подобные глубины времен, но есть же древние фолианты, рукописи, мемуары! Их поисками, как и систематизацией собираемых им знаний и занялся увлеченно, бывший на ту пору охранником в Нуменгарде, Лундквист. В ту же пору он начал писать.
Работа в магической тюрьме не была престижной, не была она и прибыльной, однако проблем Биргер не знал. В полной мере ощущая поддержку семьи (про предателя-отца и маггла-мать он и не вспоминал), мужчина в то же время старался не опозорить родных, не запятнать репутацию Лундквистов. Изучать Темные искусства — пожалуйста. Впутаться в это безобразие и пуститься во все тяжкие — на это Вильхельм не был готов. Увольте, честь дороже.
Он прослужил в тюрьме вплоть до 1957-го, когда в свет вышла его первая книга — "Ради общего блага? Опасное очарование идеологии Грин-де-Вальда", не имевшая бешеного успеха, но позволившая Биргеру лишь укрепиться во мнении, тот путь, на который он становился, единственно для него верен.
И, начались скитания по миру.
Архивы Министерств Магии разных стран, тюрьмы, организации вроде Авроров Британии или МАКУСА — крупицы информации, порой похороненные в кипах плесневелых отчетов вековой давности, доставались нелегко, но Лундквист не унывал. Работая над всё новыми исследованиями, предназначенными скорее для узкого круга интересующихся борьбой с Темными волшебниками, он не забывал и подрабатывать на стороне — писать обзоры и репортажи о работе авроров в видные печатные издания нескольких стран. Тех, языком которых владел достаточно уверенно.
Шли годы и его имя приобрело некоторый вес не только в родной Швеции, но и в Австрии, Германии и Британии. Не сказать, что Биргер добился головокружительной известности, но бывшему шведскому аврору, участнику нескольких облав на сторонников Грин-де-Вальда и бывшему тюремщику самого великого из Темных Магов в определенных кругах всё же стали доверять. Умение сопоставлять факты, проводить причинно следственные связи и постоять за себя порой и вовсе позволяли не только лихо влипать в переделки с доморощенными темными магами, но и выходить из оных живым. А дважды и вовсе с трофеем в виде задержанных им нарушителей магического правопорядка — но это мелочи, те ребята даже не были действительно опасными преступниками, просто психами и фанатиками. Мелкая рыбка.
А Биргер охотился на крупную, ибо лишь Тьма могла рассказать о Тьме. Только чародей, долго и целенаправленно изучавший темные искусства мог посвятить в их таинства неутомимого исследователя, каким был Лундквист.
Порой казалось, что со свержением Грин-де-Вальда наступил и закат эры запрещенного волшебства, но вот, по Европе прокатилась волна слухов, а после и подтвержденных фактов о происшествиях, вселявших в сердца простых обывателей страх. Тьма вернулась, но на сей раз угроза шла с Британских Островов. И чутьё опытной ищейки вновь толкнуло Лундквиста на переезд, ведь он не мог довольствоваться лишь слухами и истеричными воплями газетных передовиц.
Родственные связи: Думар Лундквист — отец, предатель рода, мертв;
Паулина Лундквист (в девичестве Острём) — мать, маггл, жива;
Ингмар Лундквист — дядя, волшебник, жив;
Филиппа Лундквист — тётя, волшебница, жива;
Петер и Уве Лундквисты — кузены, живы.
